Кузнечик массового поражения

 

Борис Жуков

Саранча - уникальное существо с двумя альтернативными генетическими программами развития. Для самой саранчи ее запасная программа - защита от перенаселения, для всех прочих живых существ - причина внезапных бедствий

Некоторые подмосковные дачники почему-то называют саранчой крупных зеленых кузнечиков, время от времени попадающихся им на огородах и в цветниках. И добро бы только называли - со старательностью, достойной лучшего применения, они истребляют этих безвредных существ, "чтобы саранча не расплодилась". Самодеятельными "энтомологами", никогда в жизни не видавшими настоящей саранчи, движет иррациональный ужас земледельца перед тучей насекомых, появляющихся невесть откуда и в считанные часы уничтожающих все, что растет на земле.

На самом деле саранча - это, строго говоря, вообще не кузнечики, а их сравнительно дальние родичи - кобылки. Специалисты видят глубокую и принципиальную разницу в строении этих двух основных групп отряда прямокрылых, но для практического их различения достаточно одного простого признака: у кузнечиков усы длинные, заметно длиннее тела, а у кобылок - короткие. Впрочем, отличить одних от других можно и без внимательного разглядывания. Наверно, каждому приходилось выпугивать из травы странных кузнечиков, которые не просто прыгали, а, громко треща крыльями (часто ярко окрашенными - розовыми или голубыми), пролетали несколько метров по замысловатой кривой. Это и есть кобылки. В средней полосе они немногочисленны (хотя тоже не редкость), но чем дальше на юго-восток, тем их больше.

Кобылок известно великое множество, все они - злостные вегетарианцы, но только несколько видов образуют гигантские стаи и кочуют на большие расстояния, неся гибель всему растущему. Причем долгое время было неизвестно, откуда эти стаи берутся и куда потом деваются. Вообще-то резкие вспышки численности - обычная вещь для насекомых, но какое-то количество соснового шелкопряда или тополевой моли можно найти в любой год. Саранча же в промежутках между вспышками словно под землю проваливалась, появляясь только сразу в огромных количествах.

Впервые авиация была применена против саранчи в 1922 году. Химические авиаудары позволили к концу 50-х покончить с массовыми вспышками саранчи, но они же стали причиной тяжелейшего загрязнения среды. Сегодня применение авиации ограничено прежде всего финансовыми соображениями.)

Лишь в 1910-х годах ученые обратили внимание на то, что в местности, где появилась саранча, не удается найти некоторые виды обычных кобылок. Дальнейшие исследования показали: саранча - это "чрезвычайная" жизненная форма этих видов (давно известных науке под другими названиями). Если их численность невелика, то личинки (а у кобылок, как и у всех прямокрылых, личинки похожи на взрослых насекомых и отличаются только размерами и недоразвитостью крыльев и органов размножения) вырастают в одиночных кобылок, которые далеко не кочуют. Если же естественный всплеск численности выйдет за некоторое критическое значение и кобылкины детки будут слишком часто видеть вокруг себе подобных (именно видеть - это было показано в одном из опытов, где единственную личинку выращивали в садке с зеркальными стенками, дававшими множество отражений), то весь ход их развития резко меняется. Они вырастают несколько более крупными, чем одиночная форма, приобретают другую окраску и (после последней линьки) заметно более крупные крылья. Но самое главное - они гораздо активнее, беспокойнее, больше двигаются и испытывают потребность собираться в большие скопления. Процесс идет лавинообразно: активно двигаясь и кучкуясь, юные саранчуки еще сильнее мозолят глаза другу другу - и тем неотвратимее развиваются в саранчу. Смысл такого переключения программ ясен - избежать перенаселения и подрыва кормовой базы в местах постоянного проживания, сбросить куда-нибудь излишек численности, а при случае - и заселить новые подходящие для жизни регионы, если таковые отыщутся. Часто саранчуки трогаются в путь, не дожидаясь последней линьки, которая даст им крылья. На марше кулига (так называется скопление личинок) держит строгий порядок, как солдаты в строю. Конечно, пешком получается медленнее, чем на крыльях, но разрушительный эффект бывает ничуть не меньше - прожорливостью личинки не уступают взрослым. Всего же за жизнь (длящуюся лишь один сезон - с апреля-мая до сентября) одно насекомое способно съесть до 300 г зеленой массы. Между тем во время прошлогодней вспышки общая численность только одного из видов саранчи - итальянского пруса - и только в северо-восточном Казахстане оценивалась в 6 трлн. особей.

Начальник пестревской районной станции защиты растений Александр Давыдкин проводит учет численности своих "подопечных". (Фото: Александр Сорин)

В советские времена для борьбы с саранчой (и рядом других массовых вредителей) была создана специальная служба защиты растений, располагавшая обширной сетью станций. Участки, где плотность личинок приближалась к критической, быстро выявлялись и обрабатывались ядохимикатами. Кроме того, места, пригодные для откладки яиц, осенью "профилактически" вспахивались - в результате часть кубышек (так называются откладываемые кобылками "кассеты", по нескольку десятков яиц в каждой) оказывалась на поверхности и зимой промерзала, а другая попадала слишком глубоко в землю, и весной вылупившиеся из яиц личинки не могли откопаться. Иногда с той же целью на поля выпускали овец. (Еще одной мерой считается выжигание стерни, но эффективность его сомнительна - кубышки находятся на глубине 5 - 7 см, куда тепло от горящей стерни практически не проникает. Похоже, "борьба с саранчой" - лишь предлог для народной забавы.)

Конечно, побочным результатом всего этого было разрушение степных природных сообществ и структуры почвы и внесение в окружающую среду огромного количества ядовитой хлорорганики (о чем в ту пору, конечно, никто не думал). Но непосредственная цель была достигнута - к концу 50-х годов в СССР было практически покончено с саранчовой опасностью, численность насекомых контролировалась, а вспышки подавлялись в зародыше. Все изменилось в 90-е годы: вместе с Союзом распалась и единая система мониторинга и прогнозирования вредителей, а неясность правовых отношений и хроническая нехватка средств исключили планомерные обработки. Но главное - огромная площадь земель выпала из сельскохозяйственного оборота, превратившись в залежи. Лучшего места для размножения саранчи невозможно было придумать.

Уже с середины 90-х специалисты зафиксировали рост численности саранчи на юге России и в Казахстане. Гром грянул в прошлом году - три жарких и засушливых лета подряд привели к настоящей вспышке итальянского пруса. Стаи саранчи залетали в города, покрывали сплошным слоем дороги на протяжении многих километров. В Казахстане под телами насекомых скрылась поверхность Иртыша.

Главный агроном зао "майское" Александр Замотаев оценивает союзническую помощь энтомофторы.

После этого, разумеется, нашлись и деньги на препараты, и техника, и правовая база. Хотя с последней до сих пор случаются казусы. Например, участок некоего самарского фермера расположен на границе Самарской и Саратовской областей и включает в себя саратовские земли. Две области до сих пор не могут решить, чье сельхозуправление отвечает за обработку этих гектаров. Тем не менее в этом году саранчу встречала эшелонированная оборона. В той же Самарской области ее травили из 58 ранцевых опрыскивателей, 209 - наземных (цистерна с разбрызгивателями, прицепленная к трактору), с 11 мотодельтапланов и одного самолета, взятого в аренду у предприятия "Самара-авиа". Впрочем, сами специалисты предпочитают дельтапланы - они летают на малых высотах, точно повторяют рельеф местности, и их удары по саранче более "хирургические". Не говоря уж о том, что они и обходятся дешевле.

Впрочем, авиаобработки, строго говоря, вообще незаконны. Конечно, времена безоглядного увлечения ДДТ и гексахлораном канули в Лету. Среди доброй дюжины применяемых препаратов большинство относится к пиретроидам - синтетическим производным вещества, выделенного из далматской ромашки (пиретрума), которой лет сто назад хозяйки пересыпали постельное белье от блох. Они сравнительно безвредны для позвоночных, однако насекомых бьют всех без разбора и потому официально не разрешены к применению с воздуха. Однако применяют и их, и куда более ядовитую фосфорорганику - на войне как на войне.

В этом году в области опробован и димилин - гормональный препарат, действующий только на прямокрылых. Вдобавок он задерживается в тончайшем восковом слое, покрывающем листья растений, и продолжает убивать вредителей добрый месяц после обработки. Однако агрономы и сотрудники службы защиты растений недовольны: "Это что же - отдельно проводить обработку по саранче, отдельно - по кузьке, отдельно - по клопу-черепашке?.." На практике это означает, что угодья сначала обработают видоспецифичным димилином, а потом еще раз - чем-нибудь общеядовитым.

На стороне человека оказалась и погода: лето выдалось дождливым и сравнительно прохладным. В таких условиях саранча не только медленнее развивается и менее активна, но и легко заражается болезнями. Грибок энтомофтора, поражающий и кубышки, и активных насекомых, соревнуется в деле истребления саранчи с самыми эффективными ядохимикатами. Из других ее врагов заметны жуки-нарывники, чьи личинки подчистую выжирают изнутри кубышки саранчи, поражая до 30 процентов оных. Правда, с таким же аппетитом они опустошают и пчелиные соты, так что о промышленном разведении нарывников речи быть не может. Однако и хорошо известные в мире грибковые препараты у нас не применяются - вероятно, как раз из-за их видоспецифичности, которая во всем остальном мире считается достоинством.

Во второй половине июля последние личинки подымаются на крыло. С этого момента химическая обработка заканчивается. Те, кому удалось ее избежать, в августе отложат новые кубышки (с которыми люди будут бороться осенней вспашкой). А в сентябре начнется массовое отмирание итальянского пруса - в нашем климате саранчовые дают только одно поколение в год и в активных фазах не зимуют.

Ядохимикаты и распашка залежных земель - основные методы борьбы с саранчой.